МЕЧ НЕ ПРЕБЫВАЮЩЕГО УМА / ОДАРИГИ ИТИУН
(отрывки из конспекта, составленного Хария Сэкимуном)
"...теперь Сэкиун пытается применить к искусству фехтования принцип небесного разума или Изначальной природы как она есть. Он был убеждён, что это возможно. И однажды наступило великое просветление. Он понял, что по сути дела, фехтование не нуждается в технике. Ибо, когда человек пребывает на троне небесного Разума, он чувствует себя совершенно свободным и независимым, и тогда он постоянно готов овладеть любыми профессиональными хитростями. Когда Сэкиун испробовал это открытие со своим учителем Огасавара Гэнсин, он легко его побеждал даже тогда, когда тот пользовался "самыми тайными секретами" своего мастерства. Это было подобно горению бамбука в пламени сильного пожара.
Сэкиуну было уже за шестьдесят, когда я, Итиун, двадцати восьми лет от роду, пришёл к нему в ученики. Пять лет я прилагал все свои силы, чтобы постичь искусство фехтования, которое мой учитель объединил с принципом и практикой дзен. И, когда я почувствовал себя готовым испытать, чего же я достиг, я бросил вызов учителю. В каждом из трёх поединков исходом было ай-нукэ.
Ай-нукэ - новый термин в фехтовании. Когда соперники во всём равны и бьются до конца, это кончается ай-ути (взаимным убийством). При ай-нукэ не происходит ни убийства, ни ранения. "Нукэ" - значит не "убить", "сразить", а "миновать", "пройти мимо". Итак, Сэкиун и его ученик Итиун, будучи равными, остались после поединка целыми и невредимыми, они оба избежали "поражения". Итиун пишет: "Это стало характерным принципом нашей школы, которая была названа дзенским учителем Сэкиуна Кохаку "Меч Непребывающего (не задерживающегося) Ума". "Бездомный" или "не задерживающийся", "непребывающий" - это буддийские термины, на санскрите апратистха. Это однозначно пустоте (шуньята), а иногда непривязанности (анабхиневеша). Буквально это значит "не иметь дома, где можно остаться", но истинное значение - "поселиться, обосноваться, успокоиться там, где нет дома, пристанища". Это кажется парадоксом, логическим противоречием, но буддисты скажут вам, что жизнь больше логики, и что логика должна приспосабливаться к жизни, а не наоборот.
Итиун продолжает:
Когда мой учитель умер, я остался один и шесть последующих лет провёл в глубоком созерцании Небесного Разума, не мысля распространять своё новое искусство. Я погрузился в самосозерцание, забывая о холоде и голоде.
В связи с моими поединками с учителем следует упомянуть один факт. После третьей схватки он выдал мне письменное свидетельство в виде свитка, в котором признал, что я достиг осознания принципа фехтования. Затем мастер вынул из нагрудного кармана чётки, воскурил благовония и поклонился мне, как обычно кланяются буддисты.
Не знаю, что именно подразумевал мой учитель, совершая эту религиозную церемонию, но, несомненно, этим он выражал высочайшую похвалу, которую только может выразить один смертный другому.
Хотя я и не собирался стать учителем новой школы, однако, некоторые из моих старых друзей отыскали меня и убедили передать им мой новый опыт. Постепенно моя школа и моё имя становилось всё более известным. По тому, как теперь следуют учению и дисциплине этой школы, я надеюсь, что она будет процветать в грядущих поколениях и удивительные достижения моего учителя не пропадут даром и не исчезнут. Несмотря на это, я думаю, что лучше записать всё, что возможно, ибо людям свойственно понимать всё по- своему и нужно предупредить возможные неправильные толкования.
Так, рекомендуя себя и своего учителя, Итиун говорит о самом главном в личности фехтовальщика. Фехтовальщик должен отбросить всякое стремление прославить своё имя, избавиться от эгоизма и самовосхваления; он должен быть в согласии с Небесным Разумом и блюсти высший Закон Природы, который отражается в каждом из нас. Как сказал Итиун: "Мой учитель, презирая обывателей, говорит, что они одержимы звероподобными духами, которые как животные, только и ждут, как бы что-нибудь съесть. Т.е. всё время ищут материальных благ и выгод. Они не понимают, что значит человеческое достоинство и законы нравственности, которые управляют человеческой жизнью".
Что касается фехтования, то Итиун советует, во-первых, не полагаться на технические приёмы. Большинство фехтовальщиков уделяет им слишком много внимания. Тот, кто хочет следовать Мечу Непребывания, тот должен отказаться от намерения превратить фехтование в развлечение или источник благополучия, в вещь чисто внешнюю, внешне привлекательную. Не следует думать о победе над противником. Фехтовальщик не должен думать об исходе боя, его ум должен быть свободным от подобных мыслей. Первый принцип фехтования - это глубочайшая интуиция прозрения, совершенная интуиция Небесного Разума, который действует в гармонии с любыми обстоятельствами, а больше ничего от фехтования не зависит.
Когда Небесный Разум присутствует в нас, он знает, как ему себя вести, что бы не произошло. Когда человек видит огонь, его Разум сразу знает, как его использовать; когда находит воду, Разум подсказывает ему, для чего она. Пока мы с Ним, как бы сложна ни была ситуация, мы будем вести себя, как подобает. Он (принцип Безмолвия) был ещё до нашего рождения, этот принцип, который управляет вселенной как нравственно, так и физически.
Если фехтовальщик хочет узнать, как искажённая картина мира влияет на его действия, пусть он понаблюдает за собой во время поединка. Он обнаружит, что все его действия противоречат принципу "не пребывающего Меча", который с начала и до конца должен быть согласен с мышлением и действиями младенца. Следуя дисциплине согласия с Природой, шаги фехтовальщика в схватке не будут ни слишком быстрыми, ни медленными, ни безразличными. Они будут как раз такими, как это нужно. Об этом позаботится изначальная природа, которой следует ситуация, находящаяся в постоянном изменении. Фехтовальщик не должен высказывать свою смелость, но не должен чувствовать и робости. Он не должен сознавать, что кто-то противостоит ему или кому-то. Он должен чувствовать себя так, будто занимается своим обычным делом, например - радуется завтраку. Пусть фехтовальщик держит свой меч как вилку за завтраком, когда поднимает кусочек и берёт его в рот, а потом кладёт вилку, когда она не нужна, по окончании завтрака. Если фехтовальщик думает, что схватка требует чего-то большего, значит, он ещё не кончил учиться и ему рано покидать стены школы.
Итиун продолжает: Чтобы объяснить чудесное действие Небесного Разума или Изначальной Природы в человеке, мы употребляем различные выражения, но, главное здесь вернуть к невинности "первоначального человека", т.е. время нашего раннего детства, которое часто называют Великим Пределом (тайкёку, по-кит. - тайцзи) или Природой как таковой, состоянием не действия, пустоты. Но большинство людей, вместо того, чтобы смотреть в суть явления, накручивают слова на слова и всё больше и окончательно в них запутываются.
Таким людям лучше всего вернуться во времена своего детства и посмотреть, как ведёт себя ребёнок. Земля может расколоться, а ребёнок и внимания не обратит. Убийца бросится в его дом убивать, а он только ему улыбнётся. Разве это не демонстрирует подлинное мужество? Ну, а раз это ясно, то посмотрим, как он будет себя вести в этой всемирной игре, в которой мы участвуем, ради которой мы почти готовы пожертвовать своей жизнью или бесстыдно пускаем в ход самое подлое коварство. Будет ли дитя радоваться, если его сделают императором или наградят самым высоким орденом? В ответ на это младенец не повернёт даже глазом. Мы можем сказать, что он просто ничего не знает о мире взрослых, и этим всё объясняется. Но Итиун возражает: "Что истинно в мире взрослых? Всё в нём суета сует. А то, что волнует младенца, действительно существенно. Младенец не уносится мыслями в прошлое или будущее. Потому он свободен и не знает страха, неуверенности, тревоги или "мужества жить". Фехтовальщику, как и всем нам, необходимо сознавать Небесный Разум, который движет младенцем. Дети его не осознают, он просто движет ими. А нам нужно привести в полное сознание Природу, которая раскрывает в нас Небесный Разум. Достичь зрелости - не значит стать пленником всяких рассуждений, это значит достичь осознания того, что лежит в самой глубине вашего существа. Это и есть "истинное знание" (рёти), "искренность" (макото), "благоговение" (кэй), "безошибочность" (тантэки). Как бы стар не был человек, "детское" в нём не умерло, оно всегда свежо, энергично, воодушевляюще".
Поэтому наставление Итиуна своим ученикам самое простое и лёгкое.
Он говорит: "Когда стоишь с мечом перед противником, продвинься вперёд, если дистанция слишком велика и ударь. А если сразу стоишь на правильной дистанции, тогда ударь сразу с того места. Думать не нужно. Однако с большинством фехтовальщиков дело обстоит по-иному. Как только они окажутся перед противником, они уставятся на него, определят, на какой они с ним дистанции, выберут позицию, которая кажется им наилучшей, проверят длину меча, поразмыслят о том, как бы применить приём и т. д. Их мозг лихорадочно работает, решая, какую же тактику из тех, которым его научили, выбрать в данном случае. Они понятия не имеют о небесном Разуме и его действии при разных условиях. Величайшая ошибка в фехтовании - это пытаться предугадать исход поединка. Вы не должны думать, чем это кончится, победой или поражением. Просто дайте природе идти надлежащим путем и ваш меч ударит в нужный момент.
И ещё одна особенность "меча не пребывания" - идея об ай-нукэ. Этому не учила ни одна школа. В других школах при равенстве противников всё кончалось взаимным убийством - ай-ути, но в школе "меч не пребывания" финал не был трагичен - всё кончалось ай-нукэ. Как уже говорилось, "нукё" означает "не ударить". Ни один из соперников не наносит другому удара и ранения. Когда несовершенный мастер вызывает на поединок настоящего мастера "меча не пребывания", он совершает самоубийство. У настоящего мастера нет намерения убивать, но ситуация вынуждает его лицом к лицу стать с противником. Враг исполнен злым духом убийства и его ум не свободен от эгоистического желания убивать. И тогда он встречается с мастером "меча не пребывания", его же злой дух его и убивает. Мастер даже может и не подозревать, что его меч сразил противника. Можно сказать, что Небесный Разум наказал тех, кто пошёл против него, а "детскость" мастера остаётся такой же жизненной, как и была.
Такуан был дзенским учителем, который пользовался фехтованием, как методом тренировки (медитации). Его меч, как палка дзенского учителя, бьёт ученика, который, не усвоив урока, пытается действовать. Меч Сэкиуна унаследовал Итиун, это настоящий "меч недеяния", в нём выражается сущность философии праджняпарамита (по-японски - Хання-харамита).
В конце своего трактата Итиун подводит итог значению меча: "Сейчас около двухсот школ фехтования, но все они обязаны четырём ученикам Ками-Идзуми Исэ-но-ками. Мой учитель, Сэкиун, учился у одного из них. Это Огасавара Гэнсин. Гэнсин, после посещения Китая, где овладел чисто китайским оружием, создал собственный стиль фехтования, настолько совершенный, что во всех последующих поединках не имел себе равных. Мой учитель, Сэкиун, в совершенстве овладел методом Гэнсина, но позже, когда Сэкиун пришёл к пониманию дзен, он отринул всё, чему ранее научился и обрёл истинное знание. Он вступил в схватку со своим учителем. В результате, методы, основанные на совершенной технике боя, потерпели поражение. С тех пор Сэкиуна никто не смог победить, его система была выше других".
Вывод Итиуна: Лучшие фехтовальщики Японии не могли победить потому, что строили свои системы на каком-то одном приёме или способе, на техническом совершенстве. Сэкиун же, изучив дзен, овладел "Мечём Недеяния". Это непривязанность ни к одному методу, воплощение самого Небесного Разума, выходящего за пределы человеческого разумения. Достигнув дзенского сатори, Сэкиун обрёл святость. Его "меч не пребывания" не имел ничего общего с тактическими движениями, техническими тонкостями, т.е. совсем тем, что обычно составляет искусство фехтования. Его меч, совершенно свободный от мирских побуждений и интересов, был движим духом владельца, а у того было "чистое" сердце и свободный, "пустой" ум (не-ум, мусин). И никто из тех, кто не достиг той же степени просветления ума, что и Сэкиун, не мог его победить. В конце концов, фехтование дело не техники, а высокого развития духовности. Отсюда и заявления Итиуна, что ему нет равных.
МЕЧ ТАЙЯ
(Тайа - это один из трёх мечей, изготовленных Фукоси по приказу короля Фу в древнем Китае. Меч Тайа известен за свои прекрасные качества, это синоним идеального качества.)
Краткий трактат о "Мече Тайа", приведённый здесь целиком, поможет понять то, что можно назвать "метафизикой меча" Дзягю Тадзима-но-ками:
"Искусство меча, как я понимаю, не в борьбе за победу, не в испытании силы, не в том, чтобы сделать шаг вперёд или назад. Оно состоит в том, что вы (ваше) не видите меня (моё), а я (моё) не вижу вас. ("Ты" и "я", не видящие друг друга, означают, что кто-то пребывает в области реальности. Он не видит никаких противоречий, поскольку там ещё нет различия между небом и землёй, между Инь (женским) и Янь (мужским). Идея Такуана в том, что сражающийся не должен думать о "Я" и "не-Я", ибо такая установка не присутствует в его уме и движениях, поражения тут как тут).
Тот, кто проник туда, где небо и земля не разделялись, - где Инь и Янь ещё не разделился, о том говорят, что он достиг совершенства (в своём искусстве).
Человек, который в совершенстве овладел искусством, не пользуется мечом. Его противник сам себя убивает. А когда такой человек пользуется мечом, - то только для того, чтобы дать жизнь другим. Когда нужно убивать, он убивает, когда нужно дать жизнь, даёт жизнь. Убивая, не думает об убийстве, поддерживая жизнь, не думает о поддерживании жизни, ибо ни в убийстве и ни в поддерживании жизни не замешано "я". Человек не видит "того" и "этого", и в то же время хорошо видит, что есть "то" и "это". Он не делает различия и в то же время хорошо знает, что есть что. Он идёт по воде, будто по земле, по земле, будто по воде. Тому, кто достиг этой свободы, не сможет помешать никто на земле. Он стоит совершенно сам по себе.
Вы бы хотели этого достичь?
Когда вы идёте или отдыхаете, сидите или лежите, разговариваете или пребываете в покое, когда едите рис или пьёте чай, - не позволяйте себе быть вялым, не позволяйте себе лениться, но упорствуйте в поисках "этого". Когда, минуя месяцы и годы, "это" раскроется, как свет во тьме (в которой вы находились, не зная, как вам быть со знанием, которое не передаётся от учителя) и откроется источник чудес, - из него появится действие и не-действие. Когда вы достигаете "этого", вы осознаете то состояние, которое проходит сквозь относительность вещей в вашу повседневную жизнь и не покидает её. Это я называю Мечом Тайа.
Открывая Меч Тайа в себе, каждый осознаёт своё совершенство. Когда он чист, даже Дэвы (небесные существа) боятся его, но когда он не чист, они могут сыграть с ним злую шутку. Когда высшая рука встретит другую, и они скрестят мечи, ни одна из сторон не одержит победу. Так же было, когда Будда поднял цветок, а Махакашьяна улыбнулся. Например, определить мельчайшее различие в весе, едва взглянув на кусок золота или серебра - это обычное дело рассудка. Что же касается того, кто достиг совершенства в искусстве, он разрубит вас на трое, прежде чем вы обратитесь к одному или уясните три и более того, если вы стоите с ним лицом к лицу. (Обращения к "одному" или к "трём" не имеет особого отношения к этим цифрам. Это иллюстрация быстроты, с которой дзенский учитель или фехтовальщик обнаружит малейшее движение, сделанное тем, кто стоит перед ним, - будь то монах или другой фехтовальщик. Учитель говорит: "Если скажешь хоть слово, получишь от меня тридцать ударов палкой. Говори!" Монах выходит вперёд и, когда собирается поклониться, получает удар. Он протестует: "Я ещё не сказал и слова. За что же вы меня ударили?" Учитель отвечает: "Если бы я ждал, когда ты заговоришь, было бы уже поздно"). Такой человек никогда не даст вам увидеть своего клинка. Клинок мелькает, как вспышка молнии, как порыв бури. Ну а те, кто не получил настоящей тренировки, задержатся на чём-нибудь, потеряв свободу движений. Такой человек испортит клинок и поранит себя. Не допускайте ошибочных мыслей, не занимайтесь бесполезными расчётами. "Это" не выразить словами, "этому" нельзя подражать, "это" необходимо тренировать. Вы должны пережить "это" сами, помимо всех учений.
Когда "это" осознано, "оно" движется совершенно свободно, независимо от того, как "это" используется. Иногда "оно" утверждает себя, иногда отрицает и ничего с "ним" поделать не могут. В чём же смысл всего этого? Один мудрец древности сказал: "Если в вашем доме нет изображения хакутаку, тогда вы этого не боитесь". (Хакутаку (по-кит. - пай-цзё) - это таинственное создание, чьё тело напоминает руку, а голова у него человеческая. В древности верили, что это существо поедает наши плохие сны и злые переживания, поэтому те, кто хотел, чтобы оно съело все их болезни, вешали его изображения на воротах или внутри своего дома. Такуан здесь имеет в виду то, что это хакутаку может уничтожить всё плохое в нашей жизни, тем самым привлекая к себе всё хорошее. Лучше, чтобы ничто вокруг не напоминало нам о зле, ибо каждая мысль о нём ведёт нас ко злу. "Лучше пусть и хорошие вещи тоже не происходят". Хорошее и плохое взаимодополняют друг друга и когда мы признаём одно, автоматически принимаем и другое).
Когда после практики и долгой самодисциплины вы приходите к этой мудрости, тогда поднять "единый меч" - значит сохранить мир во всём мире. И здесь нет никакого легкомыслия!"
НЕБЕСНЫЙ РАЗУМ И ТЕХНИКА
Почти одновременно с Дзягю Тадзима-но-ками в Эдо,- теперь г. Токио - жил за рекою Сумидэ другой фехтовальщик, известный под именем Одариги Итиун. В то время, как теперь известно, Тадзима-но-ками был связан с кланом Токугава, находился на вершине славы и обладал огромной известностью. А учитель третьего сёгуна был известен узкому кругу своих друзей и учеников. Их социальное положение различалось. Однако, судя по тому, что он писал, Итиун был лучшим фехтовальщиком. Он презирал тех профессиональных учителей, что собирались вокруг политических деятелей, ибо у них, как говорил его учитель Сэкуин, были "грубые души", стремящиеся к достижениям славы. Такие учителя ради почестей приносили в жертву своё искусство.
Общим в философии фехтования Итиуна и Дзягю было то, что в основе лежал дзен-буддизм. Итиун был склонен больше придавать значение пониманию задач дзен, за которым, как он говорил, приходило и понимание техники. Дзягю, напротив, больше придавал значение технике, хотя и подчёркивал значение дзен для фехтования. Но он не заходил так далеко, как Итиун, который совершенно игнорировал тактическое искусство, как таковое. Итиун открыто заявлял, что его меч был мечом "не-деяния", "не-искусства", "не-техники", "не-ритмичности", "полагающимся на ничто", не нуждающимся ни в чём, что подобно искусству фехтования. И всякий, как считал он, кто будет говорить о методе его практической тренировки, скажет, что это "очень странно и необычно". И, наконец, Итиун характеризовал свой меч и его назначение не в ай-ути (взаимном убийстве), а в ай-нукэ (взаимном уклонении или избавлении).
(отрывки из конспекта, составленного Хария Сэкимуном)
"...теперь Сэкиун пытается применить к искусству фехтования принцип небесного разума или Изначальной природы как она есть. Он был убеждён, что это возможно. И однажды наступило великое просветление. Он понял, что по сути дела, фехтование не нуждается в технике. Ибо, когда человек пребывает на троне небесного Разума, он чувствует себя совершенно свободным и независимым, и тогда он постоянно готов овладеть любыми профессиональными хитростями. Когда Сэкиун испробовал это открытие со своим учителем Огасавара Гэнсин, он легко его побеждал даже тогда, когда тот пользовался "самыми тайными секретами" своего мастерства. Это было подобно горению бамбука в пламени сильного пожара.
Сэкиуну было уже за шестьдесят, когда я, Итиун, двадцати восьми лет от роду, пришёл к нему в ученики. Пять лет я прилагал все свои силы, чтобы постичь искусство фехтования, которое мой учитель объединил с принципом и практикой дзен. И, когда я почувствовал себя готовым испытать, чего же я достиг, я бросил вызов учителю. В каждом из трёх поединков исходом было ай-нукэ.
Ай-нукэ - новый термин в фехтовании. Когда соперники во всём равны и бьются до конца, это кончается ай-ути (взаимным убийством). При ай-нукэ не происходит ни убийства, ни ранения. "Нукэ" - значит не "убить", "сразить", а "миновать", "пройти мимо". Итак, Сэкиун и его ученик Итиун, будучи равными, остались после поединка целыми и невредимыми, они оба избежали "поражения". Итиун пишет: "Это стало характерным принципом нашей школы, которая была названа дзенским учителем Сэкиуна Кохаку "Меч Непребывающего (не задерживающегося) Ума". "Бездомный" или "не задерживающийся", "непребывающий" - это буддийские термины, на санскрите апратистха. Это однозначно пустоте (шуньята), а иногда непривязанности (анабхиневеша). Буквально это значит "не иметь дома, где можно остаться", но истинное значение - "поселиться, обосноваться, успокоиться там, где нет дома, пристанища". Это кажется парадоксом, логическим противоречием, но буддисты скажут вам, что жизнь больше логики, и что логика должна приспосабливаться к жизни, а не наоборот.
Итиун продолжает:
Когда мой учитель умер, я остался один и шесть последующих лет провёл в глубоком созерцании Небесного Разума, не мысля распространять своё новое искусство. Я погрузился в самосозерцание, забывая о холоде и голоде.
В связи с моими поединками с учителем следует упомянуть один факт. После третьей схватки он выдал мне письменное свидетельство в виде свитка, в котором признал, что я достиг осознания принципа фехтования. Затем мастер вынул из нагрудного кармана чётки, воскурил благовония и поклонился мне, как обычно кланяются буддисты.
Не знаю, что именно подразумевал мой учитель, совершая эту религиозную церемонию, но, несомненно, этим он выражал высочайшую похвалу, которую только может выразить один смертный другому.
Хотя я и не собирался стать учителем новой школы, однако, некоторые из моих старых друзей отыскали меня и убедили передать им мой новый опыт. Постепенно моя школа и моё имя становилось всё более известным. По тому, как теперь следуют учению и дисциплине этой школы, я надеюсь, что она будет процветать в грядущих поколениях и удивительные достижения моего учителя не пропадут даром и не исчезнут. Несмотря на это, я думаю, что лучше записать всё, что возможно, ибо людям свойственно понимать всё по- своему и нужно предупредить возможные неправильные толкования.
Так, рекомендуя себя и своего учителя, Итиун говорит о самом главном в личности фехтовальщика. Фехтовальщик должен отбросить всякое стремление прославить своё имя, избавиться от эгоизма и самовосхваления; он должен быть в согласии с Небесным Разумом и блюсти высший Закон Природы, который отражается в каждом из нас. Как сказал Итиун: "Мой учитель, презирая обывателей, говорит, что они одержимы звероподобными духами, которые как животные, только и ждут, как бы что-нибудь съесть. Т.е. всё время ищут материальных благ и выгод. Они не понимают, что значит человеческое достоинство и законы нравственности, которые управляют человеческой жизнью".
Что касается фехтования, то Итиун советует, во-первых, не полагаться на технические приёмы. Большинство фехтовальщиков уделяет им слишком много внимания. Тот, кто хочет следовать Мечу Непребывания, тот должен отказаться от намерения превратить фехтование в развлечение или источник благополучия, в вещь чисто внешнюю, внешне привлекательную. Не следует думать о победе над противником. Фехтовальщик не должен думать об исходе боя, его ум должен быть свободным от подобных мыслей. Первый принцип фехтования - это глубочайшая интуиция прозрения, совершенная интуиция Небесного Разума, который действует в гармонии с любыми обстоятельствами, а больше ничего от фехтования не зависит.
Когда Небесный Разум присутствует в нас, он знает, как ему себя вести, что бы не произошло. Когда человек видит огонь, его Разум сразу знает, как его использовать; когда находит воду, Разум подсказывает ему, для чего она. Пока мы с Ним, как бы сложна ни была ситуация, мы будем вести себя, как подобает. Он (принцип Безмолвия) был ещё до нашего рождения, этот принцип, который управляет вселенной как нравственно, так и физически.
Если фехтовальщик хочет узнать, как искажённая картина мира влияет на его действия, пусть он понаблюдает за собой во время поединка. Он обнаружит, что все его действия противоречат принципу "не пребывающего Меча", который с начала и до конца должен быть согласен с мышлением и действиями младенца. Следуя дисциплине согласия с Природой, шаги фехтовальщика в схватке не будут ни слишком быстрыми, ни медленными, ни безразличными. Они будут как раз такими, как это нужно. Об этом позаботится изначальная природа, которой следует ситуация, находящаяся в постоянном изменении. Фехтовальщик не должен высказывать свою смелость, но не должен чувствовать и робости. Он не должен сознавать, что кто-то противостоит ему или кому-то. Он должен чувствовать себя так, будто занимается своим обычным делом, например - радуется завтраку. Пусть фехтовальщик держит свой меч как вилку за завтраком, когда поднимает кусочек и берёт его в рот, а потом кладёт вилку, когда она не нужна, по окончании завтрака. Если фехтовальщик думает, что схватка требует чего-то большего, значит, он ещё не кончил учиться и ему рано покидать стены школы.
Итиун продолжает: Чтобы объяснить чудесное действие Небесного Разума или Изначальной Природы в человеке, мы употребляем различные выражения, но, главное здесь вернуть к невинности "первоначального человека", т.е. время нашего раннего детства, которое часто называют Великим Пределом (тайкёку, по-кит. - тайцзи) или Природой как таковой, состоянием не действия, пустоты. Но большинство людей, вместо того, чтобы смотреть в суть явления, накручивают слова на слова и всё больше и окончательно в них запутываются.
Таким людям лучше всего вернуться во времена своего детства и посмотреть, как ведёт себя ребёнок. Земля может расколоться, а ребёнок и внимания не обратит. Убийца бросится в его дом убивать, а он только ему улыбнётся. Разве это не демонстрирует подлинное мужество? Ну, а раз это ясно, то посмотрим, как он будет себя вести в этой всемирной игре, в которой мы участвуем, ради которой мы почти готовы пожертвовать своей жизнью или бесстыдно пускаем в ход самое подлое коварство. Будет ли дитя радоваться, если его сделают императором или наградят самым высоким орденом? В ответ на это младенец не повернёт даже глазом. Мы можем сказать, что он просто ничего не знает о мире взрослых, и этим всё объясняется. Но Итиун возражает: "Что истинно в мире взрослых? Всё в нём суета сует. А то, что волнует младенца, действительно существенно. Младенец не уносится мыслями в прошлое или будущее. Потому он свободен и не знает страха, неуверенности, тревоги или "мужества жить". Фехтовальщику, как и всем нам, необходимо сознавать Небесный Разум, который движет младенцем. Дети его не осознают, он просто движет ими. А нам нужно привести в полное сознание Природу, которая раскрывает в нас Небесный Разум. Достичь зрелости - не значит стать пленником всяких рассуждений, это значит достичь осознания того, что лежит в самой глубине вашего существа. Это и есть "истинное знание" (рёти), "искренность" (макото), "благоговение" (кэй), "безошибочность" (тантэки). Как бы стар не был человек, "детское" в нём не умерло, оно всегда свежо, энергично, воодушевляюще".
Поэтому наставление Итиуна своим ученикам самое простое и лёгкое.
Он говорит: "Когда стоишь с мечом перед противником, продвинься вперёд, если дистанция слишком велика и ударь. А если сразу стоишь на правильной дистанции, тогда ударь сразу с того места. Думать не нужно. Однако с большинством фехтовальщиков дело обстоит по-иному. Как только они окажутся перед противником, они уставятся на него, определят, на какой они с ним дистанции, выберут позицию, которая кажется им наилучшей, проверят длину меча, поразмыслят о том, как бы применить приём и т. д. Их мозг лихорадочно работает, решая, какую же тактику из тех, которым его научили, выбрать в данном случае. Они понятия не имеют о небесном Разуме и его действии при разных условиях. Величайшая ошибка в фехтовании - это пытаться предугадать исход поединка. Вы не должны думать, чем это кончится, победой или поражением. Просто дайте природе идти надлежащим путем и ваш меч ударит в нужный момент.
И ещё одна особенность "меча не пребывания" - идея об ай-нукэ. Этому не учила ни одна школа. В других школах при равенстве противников всё кончалось взаимным убийством - ай-ути, но в школе "меч не пребывания" финал не был трагичен - всё кончалось ай-нукэ. Как уже говорилось, "нукё" означает "не ударить". Ни один из соперников не наносит другому удара и ранения. Когда несовершенный мастер вызывает на поединок настоящего мастера "меча не пребывания", он совершает самоубийство. У настоящего мастера нет намерения убивать, но ситуация вынуждает его лицом к лицу стать с противником. Враг исполнен злым духом убийства и его ум не свободен от эгоистического желания убивать. И тогда он встречается с мастером "меча не пребывания", его же злой дух его и убивает. Мастер даже может и не подозревать, что его меч сразил противника. Можно сказать, что Небесный Разум наказал тех, кто пошёл против него, а "детскость" мастера остаётся такой же жизненной, как и была.
Такуан был дзенским учителем, который пользовался фехтованием, как методом тренировки (медитации). Его меч, как палка дзенского учителя, бьёт ученика, который, не усвоив урока, пытается действовать. Меч Сэкиуна унаследовал Итиун, это настоящий "меч недеяния", в нём выражается сущность философии праджняпарамита (по-японски - Хання-харамита).
В конце своего трактата Итиун подводит итог значению меча: "Сейчас около двухсот школ фехтования, но все они обязаны четырём ученикам Ками-Идзуми Исэ-но-ками. Мой учитель, Сэкиун, учился у одного из них. Это Огасавара Гэнсин. Гэнсин, после посещения Китая, где овладел чисто китайским оружием, создал собственный стиль фехтования, настолько совершенный, что во всех последующих поединках не имел себе равных. Мой учитель, Сэкиун, в совершенстве овладел методом Гэнсина, но позже, когда Сэкиун пришёл к пониманию дзен, он отринул всё, чему ранее научился и обрёл истинное знание. Он вступил в схватку со своим учителем. В результате, методы, основанные на совершенной технике боя, потерпели поражение. С тех пор Сэкиуна никто не смог победить, его система была выше других".
Вывод Итиуна: Лучшие фехтовальщики Японии не могли победить потому, что строили свои системы на каком-то одном приёме или способе, на техническом совершенстве. Сэкиун же, изучив дзен, овладел "Мечём Недеяния". Это непривязанность ни к одному методу, воплощение самого Небесного Разума, выходящего за пределы человеческого разумения. Достигнув дзенского сатори, Сэкиун обрёл святость. Его "меч не пребывания" не имел ничего общего с тактическими движениями, техническими тонкостями, т.е. совсем тем, что обычно составляет искусство фехтования. Его меч, совершенно свободный от мирских побуждений и интересов, был движим духом владельца, а у того было "чистое" сердце и свободный, "пустой" ум (не-ум, мусин). И никто из тех, кто не достиг той же степени просветления ума, что и Сэкиун, не мог его победить. В конце концов, фехтование дело не техники, а высокого развития духовности. Отсюда и заявления Итиуна, что ему нет равных.
МЕЧ ТАЙЯ
(Тайа - это один из трёх мечей, изготовленных Фукоси по приказу короля Фу в древнем Китае. Меч Тайа известен за свои прекрасные качества, это синоним идеального качества.)
Краткий трактат о "Мече Тайа", приведённый здесь целиком, поможет понять то, что можно назвать "метафизикой меча" Дзягю Тадзима-но-ками:
"Искусство меча, как я понимаю, не в борьбе за победу, не в испытании силы, не в том, чтобы сделать шаг вперёд или назад. Оно состоит в том, что вы (ваше) не видите меня (моё), а я (моё) не вижу вас. ("Ты" и "я", не видящие друг друга, означают, что кто-то пребывает в области реальности. Он не видит никаких противоречий, поскольку там ещё нет различия между небом и землёй, между Инь (женским) и Янь (мужским). Идея Такуана в том, что сражающийся не должен думать о "Я" и "не-Я", ибо такая установка не присутствует в его уме и движениях, поражения тут как тут).
Тот, кто проник туда, где небо и земля не разделялись, - где Инь и Янь ещё не разделился, о том говорят, что он достиг совершенства (в своём искусстве).
Человек, который в совершенстве овладел искусством, не пользуется мечом. Его противник сам себя убивает. А когда такой человек пользуется мечом, - то только для того, чтобы дать жизнь другим. Когда нужно убивать, он убивает, когда нужно дать жизнь, даёт жизнь. Убивая, не думает об убийстве, поддерживая жизнь, не думает о поддерживании жизни, ибо ни в убийстве и ни в поддерживании жизни не замешано "я". Человек не видит "того" и "этого", и в то же время хорошо видит, что есть "то" и "это". Он не делает различия и в то же время хорошо знает, что есть что. Он идёт по воде, будто по земле, по земле, будто по воде. Тому, кто достиг этой свободы, не сможет помешать никто на земле. Он стоит совершенно сам по себе.
Вы бы хотели этого достичь?
Когда вы идёте или отдыхаете, сидите или лежите, разговариваете или пребываете в покое, когда едите рис или пьёте чай, - не позволяйте себе быть вялым, не позволяйте себе лениться, но упорствуйте в поисках "этого". Когда, минуя месяцы и годы, "это" раскроется, как свет во тьме (в которой вы находились, не зная, как вам быть со знанием, которое не передаётся от учителя) и откроется источник чудес, - из него появится действие и не-действие. Когда вы достигаете "этого", вы осознаете то состояние, которое проходит сквозь относительность вещей в вашу повседневную жизнь и не покидает её. Это я называю Мечом Тайа.
Открывая Меч Тайа в себе, каждый осознаёт своё совершенство. Когда он чист, даже Дэвы (небесные существа) боятся его, но когда он не чист, они могут сыграть с ним злую шутку. Когда высшая рука встретит другую, и они скрестят мечи, ни одна из сторон не одержит победу. Так же было, когда Будда поднял цветок, а Махакашьяна улыбнулся. Например, определить мельчайшее различие в весе, едва взглянув на кусок золота или серебра - это обычное дело рассудка. Что же касается того, кто достиг совершенства в искусстве, он разрубит вас на трое, прежде чем вы обратитесь к одному или уясните три и более того, если вы стоите с ним лицом к лицу. (Обращения к "одному" или к "трём" не имеет особого отношения к этим цифрам. Это иллюстрация быстроты, с которой дзенский учитель или фехтовальщик обнаружит малейшее движение, сделанное тем, кто стоит перед ним, - будь то монах или другой фехтовальщик. Учитель говорит: "Если скажешь хоть слово, получишь от меня тридцать ударов палкой. Говори!" Монах выходит вперёд и, когда собирается поклониться, получает удар. Он протестует: "Я ещё не сказал и слова. За что же вы меня ударили?" Учитель отвечает: "Если бы я ждал, когда ты заговоришь, было бы уже поздно"). Такой человек никогда не даст вам увидеть своего клинка. Клинок мелькает, как вспышка молнии, как порыв бури. Ну а те, кто не получил настоящей тренировки, задержатся на чём-нибудь, потеряв свободу движений. Такой человек испортит клинок и поранит себя. Не допускайте ошибочных мыслей, не занимайтесь бесполезными расчётами. "Это" не выразить словами, "этому" нельзя подражать, "это" необходимо тренировать. Вы должны пережить "это" сами, помимо всех учений.
Когда "это" осознано, "оно" движется совершенно свободно, независимо от того, как "это" используется. Иногда "оно" утверждает себя, иногда отрицает и ничего с "ним" поделать не могут. В чём же смысл всего этого? Один мудрец древности сказал: "Если в вашем доме нет изображения хакутаку, тогда вы этого не боитесь". (Хакутаку (по-кит. - пай-цзё) - это таинственное создание, чьё тело напоминает руку, а голова у него человеческая. В древности верили, что это существо поедает наши плохие сны и злые переживания, поэтому те, кто хотел, чтобы оно съело все их болезни, вешали его изображения на воротах или внутри своего дома. Такуан здесь имеет в виду то, что это хакутаку может уничтожить всё плохое в нашей жизни, тем самым привлекая к себе всё хорошее. Лучше, чтобы ничто вокруг не напоминало нам о зле, ибо каждая мысль о нём ведёт нас ко злу. "Лучше пусть и хорошие вещи тоже не происходят". Хорошее и плохое взаимодополняют друг друга и когда мы признаём одно, автоматически принимаем и другое).
Когда после практики и долгой самодисциплины вы приходите к этой мудрости, тогда поднять "единый меч" - значит сохранить мир во всём мире. И здесь нет никакого легкомыслия!"
НЕБЕСНЫЙ РАЗУМ И ТЕХНИКА
Почти одновременно с Дзягю Тадзима-но-ками в Эдо,- теперь г. Токио - жил за рекою Сумидэ другой фехтовальщик, известный под именем Одариги Итиун. В то время, как теперь известно, Тадзима-но-ками был связан с кланом Токугава, находился на вершине славы и обладал огромной известностью. А учитель третьего сёгуна был известен узкому кругу своих друзей и учеников. Их социальное положение различалось. Однако, судя по тому, что он писал, Итиун был лучшим фехтовальщиком. Он презирал тех профессиональных учителей, что собирались вокруг политических деятелей, ибо у них, как говорил его учитель Сэкуин, были "грубые души", стремящиеся к достижениям славы. Такие учителя ради почестей приносили в жертву своё искусство.
Общим в философии фехтования Итиуна и Дзягю было то, что в основе лежал дзен-буддизм. Итиун был склонен больше придавать значение пониманию задач дзен, за которым, как он говорил, приходило и понимание техники. Дзягю, напротив, больше придавал значение технике, хотя и подчёркивал значение дзен для фехтования. Но он не заходил так далеко, как Итиун, который совершенно игнорировал тактическое искусство, как таковое. Итиун открыто заявлял, что его меч был мечом "не-деяния", "не-искусства", "не-техники", "не-ритмичности", "полагающимся на ничто", не нуждающимся ни в чём, что подобно искусству фехтования. И всякий, как считал он, кто будет говорить о методе его практической тренировки, скажет, что это "очень странно и необычно". И, наконец, Итиун характеризовал свой меч и его назначение не в ай-ути (взаимном убийстве), а в ай-нукэ (взаимном уклонении или избавлении).
